Здравствуй, Лондон, в этом весь ты, столица Великобритании, сырой, дождливый город, огромный город, с закоулками и тайнами. Стивена не было тут всего лишь каких-то пару недель, а этот город снова изменился для него. Ничто не может быть здесь вечно кроме Биг Бена и Тауэра с его воронами, которым, как известно, подрезают крылья,чтобы сохранить легенду, но это можно опустить.
Мужчина вымок до нитки, огибая прохожих, наступая в лужи и оглядываясь по сторонам. Был уже поздний вечер, стемнело и ветер прошибал насквозь. Роули поежился от дождевой воды, что спускалась с полей шляпы прямо за шиворот и теперь стекала прямо по спине, что было малоприятно.
"Надо было брать извозчика..." - промелькнула мысль, когда он сворачивал в очередной темный переулок.
Оставалось пройти еще немного вроде как и он был уже на месте. Мужчина шел по узкой дороге между домов и слушал свои шаги, а так же журчание воды в сточной канаве, ни души, что немного напрягало, но с другой стороны это намного лучше каких-нибудь бедняков или блудниц, от которых порой даже сложнее отбиться нежели от бандитов, как ни смешно это звучит.
Вот наконец освещенный тротуар и близился дом, тот самый дом, с дурной славой и, возможно, призраками.
"Да, действительно, домишко выглядит жутковато..."- поднял голову, разглядывая дом, что теперь высился прямо напротив экзорциста.
Как на зло правая рука прямо сейчас зачесалась, не добрый знак, как уже успел понять мужчина по долгу службы, но назад уже не повернешь, ведь жить-то ему теперь негде, а так совместить приятное с полезным вполне можно было.
Он поднялся по ступеням и постучал в дверь. Надежда на то, что ему откроют сразу же улетучилась после ожидания около трех минут и Стив повторил стук теперь уже более настойчиво, ожидая, когда хозяева или кто там есть, откроют ему.

Она стояла у окна и не отрываясь, смотрела на улицу. За то время, что она провела в этом доме после того, как мерла это рассматривание улицы было единственным занятием для призрака. В конце концов, чем она еще могла заниматься? Готовить? А кто будет есть и где ей взять еду, убирать? Кому это было нужно сейчас? Кроме того передвижения предметов было трудным занятием для Эннис в ее нынешнем виде. Она уже успела смирится со своей участью, впрочем,как и всегда. Еще при жизни Эннис научилась мириться со всем, что происходило вокруг, со смирением принимая все невзгоды и трудности и плывя по течению и искренне благодаря Господа за те небольшие радости, которые он посылал ей. Она всегда была такой - мягкой и покорной, никогда не спорящей ни с людьми, ни со своей судьбой. Казалось, даже смерть свою Эннис приняла легко - проплакала несколько дней, а после смирилась. Остальные члены семьи не были столь покорны своей судьбе - отец рвал и метал, так, что Уиллис пришлось даже прятаться в закоулках их дома, любимая сестра злилась (пусть Эннис и оправдывала сестру, даже в мыслях говоря себе о том, что девочка имеет право на это), а матушка кажется сошла с ума, Бетти вела себя так, словно бы они все были живыми., Огастес... Гасси... ее убийца, ее обожаемый старший брат. Он так и не выходил из комнаты и не показывался другим, правда в этом виновата и сама Эннис виновата в этом, ведь до сих пор испытывая ужас она, едва завидев его в первую ночь бросилась бежать прочь. Стоило извинится, но страх перед убийцей был сильнее. Прошло немного времени с их смерти и Эннис полностью восстановила духовное равновесие настолько, насколько это было возможно для подобной ситуации и казалось смирилась с положением вещей. Слезы, если таковы имели место быть, скатились по ее щекам лишь однажды, когда пришли какие-то люди и начали выносить их более чем скромные пожитки. Они убрали все из гостиной, кухни, комнат, кабинета отца, а после перешли к спальным. Что она забрали оттуда - призрак не знала, она никогда не ходила ни в комнату к брату, ни в материнскую и ни в отцовскую комнаты. А вот когда рабочие добрались до ее вещей, она не смогла сдержать умоляющего возгласа - ее скромные платья, ленты для волос, несколько книг и украшений, подаренных хозяйкой - все это было вынесено. Она не сдержалась лишь однажды, когда рабочие потянулись к ее свадебному платью. Ведь это была ее мечта - выйти замуж за Томаса, которого она так любила и который позвал ее замуж, который любил ее, жалкую бесхарактерную уродину, который поклялся перед ней и отцом сделать Эннис счастливой. И они хотели отобрать у нее последнее воспоминание об этом человеке?! Она просто не могла допустить этого. Эннис напугала рабочих до полусмерти! Всемогущий Господь, она так не хотела отдавать платье, что толкнула одного из них, громыхала створками окна и дверью, сваливала вещи на пол и даже появилась перед ними, собрав для этого все свои сила и вложив в это настолько сильные чувства, что предстала не в виде полупрозрачного силуэта, а вполне видимой фигурой. Она даже смогла крикнуть им о том, что бы убирались так, что мужчины услышали ее и убежали сломя голову. Больше в ее комнату никто не заходил, а Уиллис прорыдала почти весь день, прося прощения у Господа и ругая себя на чем свет стоит. Но зато она смогла сохранить свое свадебное платье и как могла поддерживала его в приемлемом виде. Больше в ее комнате не было ничего - лишь кровать, шкаф и платье, висящее на портновском манекене.
"Господи... как же мне стыдно..." - ругала она себя. Стук в дверь, так отчетливо слышимый в звенящей тишине, отвлек ее от мыслей. Пройдя сквозь запертую дверь и взметнув небольшое облачко пыли, она спустилась, а точнее проплыла по лестнице, не касаясь пола ступнями полупрозрачных ног и остановилась у края. Отец уже был здесь - приоткрыл дверь гостю, но впускать его не стал. Она опасливо взглянула наверх по направлению комнаты Огстеса и вновь перевела взгляд на дверь.
- Отец... пожалуйста, не нужно его пускать... Гасси, он... - тихо начала она, опустив глаза вниз и не смотря на того, кого при жизни боялась едва ли не больше, чем смерти.