Глава первая
Ознакомительная

1.1. Полное имя: Шерилин Хейзел Макдауэлл.
1.2. Дата рождения: 23.04.1834 года | 52 года.
1.3. Род деятельности: леди, вдова сэра Ричарда Макдауэлла.
1.4. Особенности внешности:
Кто на аватаре: Jessica Chastain.
Рост: 162 см.
Телосложение: стройное.
Цвет глаз: зелёный.
Цвет волос: тёмно-медные;
Особые приметы: на левом виске и левой же верхней губе — два тонких шрама, результат неудачного падения в детстве.
Шерилин в буквальном смысле помешана на собственной внешности. Старается быть в курсе всех модных новинок косметического рынка, выписывает женские журналы, где придирчиво изучает разнообразные средства и советы по уходу за лицом, телом и волосами. Перманентно борется с веснушками, поэтому весной и летом никогда не выходит из дома без парасоля. Декоративную косметику почти не использует, считая ту вредной для кожи. Вместо этого активно пользуется кремами лосьонами, цветочными водами с ромашкой, лавандой и розой, которые приготовляет сама или заказывает в аптеке. Духи в большом количестве леди Макдауэлл не терпит, предпочитая смачивать фиалковым ароматом только виски. Волосы, длиной до колен, укладывает при помощи «щипцов Марселя» и кос. Ухаживает за локонами не менее тщательно, чем за кожей. Расчёсывает шевелюру щёткой каждые утро и вечер, делая не менее 100 взмахов, не пользуется тяжёлыми помадами, предпочитая лёгкие средства на основе миндального масла и моет марсельским мылом два раза в неделю. Для поддержания тела в надлежащим тонусе, практикует обливания ледяной водой и долгие пешие и верховые прогулки на свежем воздухе.
Вдовство наложило на стиль Шерилин некоторый отпечаток. Она предпочитает тёмные тона светлым, строгость легкомыслию и сдержанную элегантность новомодным фасонам. Из разнообразия цветов и оттенков избирает мшисто-зелёных, тёмно-синий, чёрный и багрово-алые тона. Из украшений — часы на тонкой цепочке, пару колец с рубинами и изумрудами (подарок супруга), шатлен с прикреплённым к нему вышитым кошельком и зеркалом — чтобы всегда быть начеку.

---

Глава вторая
Рассказ о персонаже
Будущая леди Макдауэлл появилась на свет в обеспеченной семье землевладельцев. Стабильная домашняя атмосфера и достаток позволили вырасти девочке спокойной, здоровой и послушной. Её детство не омрачали потрясения, а юность не портили горькие воспоминания. О её детстве можно было вспомнить лишь то, что обычно изображено на страницах в детских книжках — заботливая мать и внимательная нянюшка, прогулки в саду, пушистый кролик подаренный на день рождения отцом, истории про фей, рассказанные нянюшкой вечером в детской. В положенный срок на место нянюшки заступила гувернантка. Но и тут не разразилось трагедии — мисс Кларк не была Цербером в юбке, а её уроки — мучением. Наоборот, Шерилин понравилось учиться, особенно музыке. Мисс Кларк привила своей подопечной любовь к хорошей литературе и даже урок истории по сборнику вопросов и ответов Ричмала Магнала, превращала в нечто более увлекательное, нежели чем простая зубрёжка. Не удивительно, что в конце концов, подопечная мисс Кларк, получила вполне неплохое домашнее образование.
Шерилин не рвалась замуж, как многие девицы на выданье, хотя поклонники у неё были. Не грезила она и о всепоглощающей любви — всем довольная, она не желала ничего менять в своей жизни, вполне резонно полагая, что не с каждым мужем ей будет так же хорошо, как с любящими родителями. Благо отец и, в особенности, матушка, эгоистично потакали этому желанию дочери. Всё изменилось в одночасье, когда на одном из званных обедов, который давали соседи, мисс Шерилин встретила офицера, к которому потянулась её душа. Обходительный молодой человек, из достойной семьи с хорошей репутацией — выбор дочери порадовал родителей. Свадьба состоялась в начале апреля. Шерилин плакала, когда покидала родительское поместье, с которым была связана вся её жизнь. Но слёзы быстро высохли — её ждал Лондон, в котором она никогда не была, а с ним новый дом, новые обязанности, новые знакомства и развлечения. Всё это закружило Шерилин в красочном водовороте. Обязанности супруги не приносили ей особого дискомфорта, если не считать женской стыдливости, а положение хозяйки дома и вовсе приводило в восторг — ей хотелось по-особому украсить своё новое гнёздышко, поразить гостей обедом с изящной сервировкой. Идиллической картине не хватало лишь младенца в кружевных пелёнках. Но ему не было суждено родиться ни в первый, ни во второй, ни в третий год брака, а четвёртый год, 1862-ой, ознаменовался разлукой и трауром — супруг Шерилин отбыл по долгу службы в Китай, и там же погиб. Горе молодой вдовы не смогли скрасить даже оставленные в наследство дом и приличный годовой доход. Чернота траурного крепа и бомбазина проникла в сердце, сковало его ледяными обручами.
Шерилин даже не могла и помыслить о том, что когда-нибудь снова выйдет замуж. Но недели складывались в месяцы, глубокий траур сменился полу трауром, а отчаяние — печалью. Шерилин по-прежнему не расставалась с брошью из волос умершего, но хотя бы начала ощущать биение жизни. Что стало отправной точкой возвращения из страны теней? Не вновь доступный сезон или поездка в Бат, а папоротник. Птеридомания — повальное дамское увлечение папоротниками коснулось и Шерилин. Поначалу она утоляла горечь утраты в своём новом занятии, затем по-настоящему прониклась им. К 1864 году у неё уже имелась приличная коллекция папоротников и интерес к ним не угасал. Молодая вдова стала всё чаще посещать Сады Кью, где волею судеб свела знакомство с сэром Ричардом Макдауэллом. Владелец внушительного состояния, седовласый вдовец ещё не утратил любви к жизни и интерес ко всему необычному. Он так же, как и его новая знакомая был увлечён ботаникой, а также питал слабость к палеонтологии. Приятное знакомство, вскоре, переросло в дружбу, а затем, сама того не ожидая, Шерилин стала леди Макдауэлл. Она не была влюблена в сэра Ричарда, однако испытывала к нему должное уважение и в глубине души надеялась, что их союз поможет унять гнетущую пустоту в сердце. Шерилин вновь стала появляться в свете, снова вступила в водоворот привычной жизни, теперь ещё более комфортной и не лишённой определённого рода удовольствий — положение супруга позволяло потакать маленьким женским слабостям. Сэр Ричард заронил в душу своей молодой жены зёрна тщеславия, наряжая ту, как королеву, превознося в минуты супружеской нежности, её молодость и женскую притягательность. Впервые, леди Макдауэлл задумалась о силе женских чар. Она вновь начала мечтать о ребёнке, благо сэр Ричард был не против обзавестись наследником "достойным его имени". Его старший сын от первого брака, годами немногим младше второй супруги, огорчал родителя беспорядочным образом жизни и привычками недостойными джентльмена. Но все попытки обзавестись потомством ни к чему не привели. Этот не радостный факт ещё больше заставлял леди Макдауэлл отвлекаться на вещи посторонние, способные разогнать дурные мысли: папоротники, модные туалеты, верховую езду, сезон, театральные постановки.
Спустя пять лет брака Шерилин вновь надела вдовий наряд. Сэр Ричард Макдауэлл скоропостижно скончался от инфаркта. По завещанию, оставленному покойным всё его состояние делилось между его детьми, исключая небольшой старый дом в Лондоне и годовой доход в пару тысяч фунтов — эти скромные дары достались вдове. Она не замедлила переехать, прихватив с собой, в числе принадлежащего ей, коллекцию папоротников — в доме мужа её более ничего не держало. Вопреки даже собственным ожиданиям, Шерилин на этот раз не замкнулась в себе. Её охватила бурная деятельность, вылившаяся в ремонте дома и переделке комнат. Она сама беседовала с рабочими, выбирала материалы, руководила слугами. Дабы не оставлять самоё себя в покое, леди Макдауэлл занялась разборкой старых вещей, когда-то принадлежащих сэру Ричарду. Здесь были книги, коллекция ископаемых, антикварные мелочи, среди которых Шерилин нашла часы. Вначале, она не обратила особого внимания на них, но потом сочла, что сей предмет неплохо бы смотрелся в гостиной. Однако, сколько бы она их не заводила, ровно через двенадцать часов и пять секунд часы останавливались. Часовых дел мастер, к которому леди Макдауэлл обратилась за помощью, не нашёл поломки, хотя тщательно осмотрел капризный прибор — часы продолжали останавливаться через строго определенное время. Другая бы на её месте выбросила рухлядь на помойку и приобрела бы на Риджент-стрит новые часы, однако Шерилин не стала этого делать. Тиканье старых часов успокаивало нервы, пусть даже и длилось всего двенадцать часов и пять секунд. Она повесила часы у себя в комнате и время от времени заводила их. Вскоре это вошло в привычку. Мало-помалу, Шерилин поняла, что часы эти не так просты, как кажутся. С каждым месяцем количество секунд, когда стрелки останавливались, увеличивалось, пока счет вновь не обнулялись в новом году. Однако странности не заканчивались. Время шло, а она не старела. Вот уже и траур подошёл к концу, а вслед за ним прошёл ещё один год, и ещё, а её лицо и тело не менялись — всё так же были молоды и свежи. И если вначале, леди Макдауэлл списывала всё на пользу умывания холодной водой и крема, то с течением времени её сомнения таяли, как снег на солнце. Крема здесь не причём. Всему виной загадочные часы. Ей надо было лишь заводить часы через каждые 12 часов, и они будто бы переманивали всю ее старость на себя. Она знала это. Не могла объяснить, но знала. И это знание, вместо ожидаемого восторга, принесло леди Макдауэлл только страх. Она боялась потерять молодость, страшилась за свою внешнюю привлекательность, в которой с годами нашла утешение одиночества.
Если в юности и молодости Шерилин являла собой образец женщины приятного характера, то теперь нрав её испортился, пусть даже внешне она осталась столь же элегантной леди. Она сделалась нервной, тщеславной, эгоистичной. Эта женщина влюблена в себя настолько, что готова любоваться часами на собственное отражение, с чувственной радостью гладить шёлк своих волос и нежить бархат кожи. Ей неприятно общество пожилых людей, так как она как будто боится, что их года прилипнут к ней. Посему инстинкт побуждает её искать общества лишь юных и красивых, но, зачастую, совершенно пустых людей. Шерилин сделалась кокетливой, в ней проснулась томность, тело её возжелало неги любви и лишь страх за свою репутацию удерживают женщину от опрометчивых шагов. Страх перед старостью проявляется не только в том, что леди Макдауэлл бережёт свои часы как зеницу ока, чуть что смотрится в зеркальце и натирает кожу миндальным молочком. Страх пожирает её изнутри подобно змее. Он скользит по её жилам своим чешуйчатым телом, нашёптывает ужасные мысли. Например, попробовать выкупаться в крови девственниц, как венгерская графиня. Или продать душу Князю Тьмы, если перед ней замаячит угроза старости. Глупые мысли. Нелепые фантазии. Но в них можно усмотреть то, чего леди Шерилин Макдауэлл пока не ожидает от себя — она пойдёт на что угодно, лишь бы сохранить свою молодость.

---

Глава третья
Организационная

3.1 Средство связи: mail в профиле, ЛС, если потребуется скину номер icq.
3.2

пробный пост.

Среди лондонских тошеров ходили легенды о королеве крыс. В облике прекрасной девы она соблазняла мужчин и щедро одаривала их удачей. Любовник королевы первым находил деньги и драгоценности, упавшие в канализационные люки, но стоило ему раскрыть свой секрет, как везение прекращалось. От обычной женщины королеву крыс отличал по-животному яркий блеск в глазах и когти вместо ногтей. В порыве страсти она оставляла на теле возлюбленного отметину как от крысиного укуса. Даже после разрыва отношений крысиная магия не оставляла тошера в покое. У их человеческих жен рождались дети с разными глазами — голубыми и серыми, как подземные воды © "Суеверия Викторианской Англии"

Вы помните Лондон? Нет, не этот умытый, облюбованный туристами, почти рекламный город, гуляя по улицам коего кажется, что ты путешествуешь по гигантским декорациям неизвестной, но хорошо оплаченной киноленты. Другой Лондон. Тот самый, где каждое утро лавочники стирали липкую пыль с витрин губкой с мыльной водой. Тот, где леди не могла выйти на улицу без пары перчаток, парасоля и горничной, дабы молва не поставила грязное пятно на её безупречной репутации. Тот Лондон, где всего через пару переулков от Риджент-стрит, путник попадает в совершенно другой мир. Если он опытен, то, вероятно, оставив позади яркие огни универсальных магазинов, его взгляд ищет вовсе не выход, а вход в одно из тех заведений, о существовании которых леди под парасолем уж точно лучше не знать или не подавать виду, если по каким-о причинам знает. Если же опыта у случайного гостя Черч-лейн нет, то уже к вечеру он останется без кошелька, а может быть, и покинет этот мир. Впрочем ... Вы слышите? Его уже окликают, умело распуская свои сети те, кто улыбкой и одним единственным жестом, могут посулить рай на земле. Возможно ещё вчера, та брюнетка, что только что задрала перед ним юбку, была горничной в доме его друга. Как знать. В этом Лондоне у женщин мало путей, чтобы заработать себе на хлеб. Но это то место, которое я люблю. То место, по которому скучаю. Сейчас всё не то, да не так. Я бы многое отдала, чтобы прогуляться по тому Лондону — отведать липкое, до мерзости сладкое "французское" пирожное в кондитерской на Грин-стрит, поглядеть на лондонцев и гостей столицы, чёрным варевом кипящих на Трафальгарской площади, почувствовать аромат живого города. Его жизнь.
Я по прежнему люблю чёрное и зелёное. Сейчас ношу, и тогда носила только эти цвета. Да серый, но. впрочем, это и не удивительно. Какие тогда были ткани, скажу я Вам! Одни названия чего стоят — левантийская фолисе, дымчатый нефрит, люсин, гранат Персефоны. Разве можно сравнить это с серыми тряпками из универмагов? До сих пор смерть как обидно, что все мои туалеты хранятся на чердаке, в сундуках.
Этот новый Лондон вызывает во мне чувство грусти. Их, этих лондонцев, уже ничем не удивишь. Не шокируешь. Их испортило радио. Никто уже не кидается к мальчишкам-газетчикам, выхватывая из их рук печатные страницы, где во всех подробностях рассказываются новые злодеяния Джека-потрошителя. Они не пойдут смотреть на очередного Джозефа Меррика, или приходить в ужас от представлений «Гран-Гиньоль». Им всё скучно. Хотя, разве что, театр их по прежнему волнует. И именно поэтому я здесь.
Ванесса. Меня зовут Ванесса. Можно мадам Лемаршан. Именно, что на французский манер. Люблю, знаете ли, поворошить эту вечную занозу — неприязнь к французам. Сейчас не так много магазинов театральных принадлежностей в старой части города — мой один из них. Не такая уж, по современным меркам, престижная работа, но любимая — этого не отнять. Приносит ли она доход? Достаточный для того, чтобы не разориться. Конечно, при нынешнем росте цен, мне бы выгоднее было торговать подержанной одеждой, или книгами, но есть такие вещи, которые вызывают во мне отторжение, ещё с прошлых времён. Старьёвщики одни из них.
Когда-то я владела всем этим городом. Мною была наполнена каждая клеточка, каждая жилка Лондона. Он говорил мной. Он мной дышал. Мои дети знали всё и могли всё. Я была всесильна. А теперь? Что теперь — приходится считаться с прогрессом. А ещё я немного устала. Мне куда приятнее сейчас жить в старом центре, дышать театральной пылью, да слушать городские сплетни из уст своих детишек, чем одаривать удачливых тошеров богатством. Но настроение порой, меняется, как и мода. Кто знает, чего мне захочется через пару дней?