Слухи — вещь занятная, бывает, что с момента взбудораживающего население события прошло не так уж много времени, а о нем уже знает добрая половина города. Впрочем, от слухов не так уж мало прока, да и одними сплетнями сыт не будешь, поэтому ранним августовским утром штатный журналист газеты "London News" Уильям Роджерс спешил нанести частный визит в полицейский участок на Бишопсгейт-стрит. Не сказать, чтобы это его радовало, но общение с полицией для любого журналиста — вещь обязательная. Если хочешь узнать что-то первым, то придется льстить, лебезить и уговаривать, а иначе придется всю жизнь публиковаться на предпоследней странице или, не приведи Господь, составлять некрологи.
Об убийстве в одном из беднейших районов Лондона — Уатчепеле — говорили, а для журналиста нет ничего важнее спроса на статью, поэтому Роджерс твердо вознамерился разжиться хоть какой-то информацией об этом деле, хотя в идеале — не какой-то, а сенсационной, но такой поворот событий казался ему утопическим. Во-первых, в Уайтчепеле убийства не такая уж редкость, трупы там находили почти каждое утро, ведь то —  район трущоб и бандитов всех мастей там на любой взыскательный вкус хватит. А вот вторая причина волновала Роджерса куда больше: органы правопорядка редко соглашались сотрудничать с газетами. Однако, Уильям не унывал, полиция была самым достоверным, но далеко не единственным источником информации подобного толка.
Сделав глубокий успокоительный вдох, Роджерс открыл дверь участка и вошел внутрь. Обведя взглядом помещение, приветственно кивнул одному из поднимающихся к нему полицейских, лаконично сообщил о цели своего визита и незамедлительно отправился к нужному кабинету.
Постучав в дверь и дождавшись ответа, Роджерс вошел внутрь и приветливо улыбнулся инспектору:
- Доброе утро, сэр, не уделите мне пару минут? Я журналист газеты "London News" Уильям Роджерс. Если Вы позволите, я бы хотел задать Вам пару вопросов о последнем убийстве в Уатчепеле.

Отредактировано Уильям Роджерс (2013-07-25 15:38:32)

Уильям прошел вглубь кабинета и опустился на указанный Теннером стул, от взгляда журналиста не укрылось некоторое замешательство инспектора, обусловленное, как полагал Роджерс, его визитом. На секунду мелькнула мысль, что новое убийство может и не быть столь интересной новостью для публики, но мужчина спешно ее отогнал.
Сосредоточенность, с которой Теннер собирал лежавшие на столе бумаги, показалась Уильяму забавной и на его лице на долю секунды появилась улыбка.
- Мистер Теннер, меня интересует последнее убийство в Уайтчеппеле, - Роджерс поспешно достал из кармана пиджака небольшую записную книжку для заметок и карандаш и приготовился записывать, - в городе судачат о том, что убийство было крайне жестоким и жертва буквально утопала в собственной крови. Полагаю, что многие жительницы Уайтчепела теперь поостерегутся выходить в столь поздний час на улицу. Кстати, полиции уже удалось выяснить личность убитой?
Роджерс не сомневался, что в числе зевак, собравшихся на месте преступления, подавляющим большинством были люди, склонные преувеличивать действительность, но для него, как журналиста, это не играло ключевой роли. Статьи об убийствах пользуются особым спросом, ведь людям нравится думать, что их собственная жизнь не столь ужасна и есть те, кому повезло еще меньше. Если этот убийца действительно настолько жесток, как о нем говорят, то его еще не скоро забудут.

Быстро законспектировав детали по этому делу, Уильям печально вздохнул — не густо. Однако, само убийство было интересным, ведь метод расправы над жертвой был весьма специфичным. Для Уайтчепела  драки, заканчивающиеся летальным исходом были, можно сказать, нормой, а в этом случае убийца подошел к делу почти творчески. В своем воображении Роджерс уже начал составлять план статьи, на ходу выдумывал детали и строил гипотезы о мотивах неизвестного маньяка. Кем была для него эта женщина? Неверная любовница? Или это была месть кому-то третьему?
- В любом случае я благодарен вам за предоставленную информацию, - захлопнув блокнот, Роджерс вернул его в карман и улыбнулся инспектору, - и буду с нетерпением ждать дальнейших деталей об этом деле.
И хоть уходил Уильям не с пустыми руками, разочарование его было велико: информации было критически мало, ни леденящих душу подробностей, ни деталей, только голые факты, которыми крайне сложно оперировать. Уже собравшийся уходить, Роджер был остановлен стуком в дверь, а шанса подслушать разговор Теннера он упустить, разумеется не мог. Доложенная констеблем информация могла быть весьма интересной, если бы касалась убитой дамы. Искать полиция могла кого угодно, но каким-то внутренним чутьем Уильям ощущал, что это касается вчерашнего убийства. Роджерс весь превратился в слух, стараясь не пропустить ни малейшей детали разговора.

Как только за инспектором захлопнулась дверь, Роджерс осторожно поднялся со стула и неспешно направился к двери, стараясь ступать как можно тише. Даже понимая, какими неприятностями может обернуться его поступок, он не смог удержаться от соблазна подслушать разговор Теннера.  Дверь гасила большую часть разговора, к тому же, в участке вовсю кипел рабочий день и шум, хоть и был не так громок, как в пабах, мешал сосредоточиться. Однако, глухих не берут в журналисты и Роджерс, хоть и урывками, но слышал доклад констебля. Разговор полицейских, как и предполагал Уильям, шел об убитой женщине и информация, которую случайно удалось подслушать, была крайне любопытной. Огорчало только то, что все прежние доводы о мотиве убийцы оказались неверными, но внутреннее чутье подсказывало, что дело стоящее и потраченные усилия зря не пропадут. Достав блокнот и карандаш, Уильям спешно сделал несколько записей, пометив, что в паб «The Ten Bells» нужно будет тоже наведаться, а о неком докторе Ллевеллине необходимо найти побольше информации, благо связи это позволяли.
Услышав шаги за дверью, Роджерс поспешно вернулся на прежнее место, на ходу пряча блокнот с записями в карман, но в итоге у него еще было несколько минут, прежде чем дверь открылась и в нее вошел Теннер. Инспектор спешил и обстоятельного разговора не получилось, что, в прочем, нисколько не огорчило журналиста — нужную информацию он уже получил, причем с лихвой. Однако, аудиенция еще не была окончена, немного удивленный Роджерс с некоторым любопытством смотрел на приближающегося констебля и, видя его замешательство, решил прервать тишину первым.
- Здравствуйте, - Уильям поднялся со стула и протянул констеблю руку в приветствующем жесте, - думаю, Вы сможете ответить мне на пару вопросов?
Роджерс не сомневался, что полицейский здесь не для того, чтобы проводить его до двери, Теннер, хоть и похож на человека, который не будет выказывать лишнего доверия представителям прессы, но все же не стал бы выказывать это в открытую, да и в кишащем полицией участке незаметно раздобыть секретную информацию не так уж просто. Вывод напрашивался только один: констебль прибыл с поручением.
- Мне нужна информация об убийстве в Уайтчепеле, Вы ведь сейчас говорили об убитой? Полиции уже удалось установить имя этой женщины? Для прессы важно получить как можно больше информации о ней, - голос Роджерса опустился до доверительного шепота, - Вы ведь сможете мне помочь?

Наблюдать за реакцией констебля было несколько забавно, казалось, что этот человек ни разу не общался с представителями прессы. Хотя кто знает, может так и было? В любом случае, Уильям был доволен этой встречей, нужную информацию он получил от официального источника, а это уменьшает риск скандала, если вдруг что-то пойдет не так, как хотелось бы Теннеру. "Полли значит", - мысленно фыркнул Роджерс, - "убийство проститутки на улицах Уайтчепела. Будьте бдительны, граждане". Представив этот заголовок, журналист не удержался от брезгливой гримасы, но тут же взял себя в руки и улыбнулся констеблю.
- Благодарю за информацию, Вы мне действительно очень помогли, - и это было правдой: незадачливый полицейский пришел очень вовремя, да и информацию подобную той, что удалось подслушать минутами ранее, ему бы не разгласили ни за какие посулы, а так все сложилось, как нельзя лучше.
- Всего доброго, - кивнув на прощание полицейскому Роджерс вышел из стен кабинета Теннера, а потом и из участка.
Найти тот самый паб, о котором говорили инспектор и констебль не составило бы никакого труда, а вот где искать загадочного доктора, проводившего вскрытие - тот еще вопрос. Пройдя несколько метров по Бишопсгейт-стрит, Роджерс круто развернулся, полностью поменяв направление своего пути. Если и был кто-то, кто мог помочь найти нужную информацию, то этот кто-то - Джон, его хороший приятель и по совместительству - частный детектив. В свое время они провернули немало выгодных дел, и Роджерс не сомневался, что и в этот раз получит необходимую помощь.

Нужное ему здание показалось почти сразу, с допуском в кабинет детектива тоже не было никаких проблем - Роджерса здесь знали, как знали и то, что с пустяками журналист не приходит.
- Доброе утро, Джон, - кивнул Роджерс, - мне нужна твоя помощь.
Дав осмыслить сказанное, Уильям неспешно прошел вглубь кабинета, по пути осматривая уже довольно привычную обстановку. Хотя вон та картина, левая в правом углу - новая, прежде ее Роджерс не видел здесь.
- Мне нужно найти одного человека, - продолжил Роджерс, переводя взгляд на самого детектива, - но сделать это нужно незаметно для него, разумеется. Всё, что я о нем знаю - имя и род деятельности. Его зовут Рис Ллевеллин и он судебно-медицинский эксперт, сегодня, предположительно в час-два ночи, его вызвали для работы на Бишопсгейт-стрит.
Данные более чем исчерпывающие, частным адвокатам и их сыщикам приходится работать и не с такой куцей информацией, но эти ребята - профессионалы своего дела, найдут что угодно и где угодно. А вот какие интересные возможности могут открыться перед самим журналистом, найди он врача, проводившего вскрытие, и выуди из него нужную информацию... Роджерс об этом даже загадывать пока не хотел, боялся сглазить, но он чуял, что это дело особенное. Каким-то шестым чувством, третьим глазом, если будет угодно, но чуял всю занимательность именно этого убийства.
- Справишься? - скорее для проформы, чем ввиду сомнений, уточнил Уильям, - чек вышли мне домой с курьером, мисс Атчесон его примет, а я постараюсь оплатить в ближайшие сутки.
Со своим ненормированным графиком Роджерс бывал дома крайне редко, в его отсутствие за всем следила мисс Атчесон - его экономка.

Удовлетворенно кивнув на слова детектива, Уильям задумался: а, действительно, где? Возвращаться домой, пить чай и ждать новостей от Джона было бы расточительством времени, а у Роджерса оного было не столь много, чтобы разбрасываться им, как дерево листьями. Тем более, что у него было еще, как минимум, одно дело, которое стоило сделать незамедлительно.
— Знаешь паб «The Ten Bells»? Не смотри так на меня, я туда иду исключительно из-за работы, - с улыбкой отметил Уильям, — если управитесь за этот вечер, то гонца с новостями можешь отправлять туда, ну а нет - домой, на завтра у меня не запланировано дел.
Однако же Роджерс был почти уверен в том, что информацию о судебно-медицинском эксперте он получит именно сегодня. Журналист мог только догадываться, какими путями и через каких информаторов работают детективы, но результат их труда был поразительным.
— Тогда жду новостей. До встречи, друг мой, - с этими словами Уильям покинул кабинет частного детектива, а после и здание, в котором он находился.
С минуту постояв на крыльце, Роджерс прикидывал лучший маршрут до паба, подспудно продумывая варианты «подхода» к завсегдатаям или работникам этого заведения. Навскидку выбрав одну из «рабочих ролей», вызвал экипаж и указал необходимое место прибытия. Всю дорогу до «The Ten Bells» Роджерс прокручивал в памяти детали недавнего происшествия, старательно собирая из кусочков разрозненных фактов общую картинку - полученный итог его радовал.
Прибыв на место, Уильям расплатился за экипаж и огляделся. Ничего выдающегося эта улица из себя не представляла, серо и уныло, как и в большинстве схожих кварталов. Зато паб нашелся почти сразу - еще одно совершенно запущенное с фасада здание с покосившейся табличкой, на которой с претензией на вычурность значилось: «The Ten Bells».
Вздохнув, Роджерс открыл дверь и вошел в помещение, где ему предстояло скоротать вечер. Возможно со стороны могло показаться, что костюм журналиста слишком выделяет его из завсегдатаев этого паба, но выдуманная «личина» журналиста оправдывала и этот прискорбный факт.

К вящему довольству Роджерса в пабе было немноголюдно: дюжина другая завсегдатаев и несколько женщин, увлеченно что-то обсуждающих за одним из столиков. Уильям бы поставил пятьдесят шиллингов на то, что предмет их разговора - убийство коллеги по цеху, благо сплетни разносятся быстрее ветра и об утреннем «инциденте» знают уже многие. Прикинув расстояние от стойки до их столика, Роджерс пришел к выводу, что там пока ловить нечего - слишком далеко. Подойти сейчас напрямую было бы слишком подозрительным, хватит и того, что в этом районе с утра сновали констебли - вынюхивали информацию.
Стоять в дверях тоже было не самым умным делом, поэтому Роджерс прошел к барной стойке, пить не хотелось, но играть свою роль было нужно. Работа журналиста сравнима с работой актеров, только в последнем случае за достоверность платят деньгами, а в первом - новостями и деталями и, чем убедительнее и искреннее играешь, тем легче найти контакт с объектом. А чтобы лучше играть, нужно самому верить в свою игру.
Заказав стакан виски, Роджерс сделал первый пробный глоток и еле удержался от кислой гримасы - дешевое пойло, что с него взять, хоть и самое дорогое из предложенного. Повертев стакан в руках и улыбнувшись своим мыслям, Уильям боковым зрением заметил, что к стойке подошла одна леди из столика-переговоров - какая удача.
Все так же глядя в стакан, Роджерс чуть хрипло процитировал:
Святой источник, мой стакан!
Он лечит от сердечных ран,
Ловлю я радости в вине,
Но лучшие живут на дне...
Роджерс не сомневался, что его услышали, он ощущал на себе заинтересованный взгляд, хоть до этого момента и не отрывал взгляда от виски.
— Как иногда коварна смерть, - пробормотал журналист, снимая с пальца тонкое кольцо и согревая его в ладонях, — неожиданная утрата поднимает в наших душах целую бурю. Одолевает ощущение, будто мы в чем-то виноваты перед тем, кто нас покинул и мы корим себя за это. Порой внушаем себе, что если мы были бы рядом в этот момент или незадолго до, то ничего бы не произошло. Одна беда - мертвые недосягаемы для нас, мы уже не можем с ними поговорить...
— Повтори, - Роджерс подвинул к бармену опустевший уже стакан и обернулся к женщине,— так и становятся вдовцом, меньше, чем за два дня.
Еще один глоток виски, пьянел Роджерс не сразу, но сегодня был явно не его день и все мысли были только о том, чтобы не сболтнуть чего лишнего, нарушив ход столь удачно выдуманной истории. Крючок был заброшен: что может объединять двух незнакомых людей, сидящих на соседних стульях в пабе, если не общее несчастье?

Отредактировано Уильям Роджерс (2013-11-11 18:58:20)

Разговор ладился и это не могло не радовать, Роджерс, как и подобает убитому горем вдовцу, выждал некоторое время, которое могло понадобиться скорбящему для устранения дрожи в голосе, Уильяму же оно нужно было, чтобы не выдать своей радости от столь удачного стечения обстоятельств. Напустив в голос чуть больше печали, журналист начал свой рассказ.
— Да, Элис погибла два дня назад, - пробормотал Роджерс, — вчера были похороны. Скользнув взглядом по собеседнице, Уильям вновь уставился в стакан, который любезно наполнили второй раз. Мысленно вздохнув, мужчина сделал сдержанный глоток и отставил стакан обратно на стойку.
— Она была чудесной, - чуть хрипло проворковал журналист, — но её рассеянность... Элис все время куда-то спешила, она была деятельной и неутомимой, кто бы знал, что это и её и погубит? Упершись локтем о стойку, Роджер подпер щеку ладонью и устремил безучастный взгляд за стойку.
—  Она зацепилась каблуком за половицу и упала с лестницы, смерть была мгновенной, - сухо закончил Роджерс и удивился. Он явственно ощущал раздражение, причем даже  знал откуда оно взялось, но это все равно казалось ему странным. Заигрался? Возможно, иначе откуда взяться злости на собственную, ныне покойную, жену?
«Неисповедимы пути твои, Господи», — мысленно ухмыльнулся журналист и тряхнул головой, отгоняя лишние мысли.
— Спасибо, - уголки его губ чуть дрогнули в полуулыбке, жест, казалось бы, должен был быть отточен за дни похорон, когда ни минуты нельзя посидеть в тишине, не нарушаемой чужими соболезнованиями и стенаниями.
— Вот как? - чуть удивленно, — тоже несчастный случай? Сказав это, журналист окинул собеседницу коротким цепким взглядом, выдававшим недоумение и некоторое смущение от того, что столь невеселая история была рассказана человеку, находящемуся в аналогичной ситуации.

Роджерс старался не выдавать своего нетерпения, хотя промедлительность его раздражала. Ему были нужны факты, события убийству предшествующие и хоть какое-то описание самого убийства, но информацию приходилось тянуть, и это порядком нервировало.
— Убийство? - удивленно выгнул бровь, — кому могло понадобиться убивать одинокую женщину?
Подняв стакан и отпив глоток, Уильям с секунду смотрел на янтарную жидкость, словно смаковал какую-то мысль.
— Разве что Ваша подруга была богата, или у неё были враги?
А что, вполне тянет на жизнеспособную версию. Мужчина встречает женщину и влюбляется в нее, а через некоторое время узнает, что она проститутка. Взбешенный и обманутый он убивает её, возможно, даже не понимая, что творит. Жизненная и драматичная история в мрачном антураже Уайтчепела. А если еще и правдивая, то может получится весьма любопытная статья.
— Выговоритесь, - сказано чуть небрежно, — чтобы наболевшее с каждый словом становилось отболевшим. Держать в себе переживания кощунственно, они все равно прорываются на волю.
Про личную выгоду для себя заикаться, разумеется, не стоило, но было неимоверно приятно, что этот день преподносит ему столько удачи. Может это компенсация за недавние выходные, когда Роджерс довольно крупно проигрался в покер?
Черт побери, если сегодня и Джон не подведет с адресом того медэксперта, то готовый материал по этому делу может быть готов уже завтра-послезавтра - неслыханная удача.
— А кто может понять чужую боль, как не человек со схожими чувствами? - облокотившись о стойку, Роджерс внимательно посмотрел на женщину, всем видом показывая, что он готов слушать.

С удивлением переждав приступ смеха своей новой знакомой, Роджерс вопросительно изогнул брови, однако ответ не заставил себя ждать.
«Вот значит как», - мысленно хмыкнул журналист, - «одна версия отметается, но... есть ведь и вторая».
- У всех есть враги, - между делом заметил Уильям, - просто не всегда можно обнаружить их до того, как с них спадет маска доброжелательности.
И он в это верил, будучи журналистом и человеком сующим любопытный нос в чужие шкафы со скелетами, Роджерс успел нажить и недоброжелателей, и врагов, поэтому не обольщался на счет мира во всем мире. Он успел насмотреться на убийства с разными мотивами, начиная от банальной зависти и мести до устранения конкурентов в получении наследства.
Задумчиво повертев в ладонях бокал, Роджерс не спешил с ответом, ему не хотелось выказывать свою заинтересованность. Излишняя навязчивость подчас могла сгубить все дело - "клиент" начинал что-то подозревать, нервничать, недоговаривать, а выбирать крупицы правды из целого вороха несвязного лопотания - занятие на любителя.
- Какая утрата для семьи, - сочувствующе пробормотал Роджерс, - должно быть ее муж сейчас с ума сходит. Когда только не стало Элис, я места себе не находил.
Закончив последнюю фразу, Роджерс опустил взгляд на барную стойку, ему нужно было достоверно играть свою роль, по всем законам жанра сейчас стоило утереть скупую мужскую слезу и залпом опорожнить стакан с виски, но чертово пойло в него уже не лезло, поэтому оставалось являть всю скорбь, на которую был способен.

С трудом удержавшись от кислой гримасы, Уильям вычеркнул вариант с ревнивым мужем из списка потенциально правдивых мотивов и остался с тем, с чем заходил в этот грешный паб – то есть ни с чем.
- Что же, очень жаль, - буркнул журналист, надеясь, что рассеянно-печальный тон его голоса можно было трактовать, как сожаление о столь неприятной вехе в истории жизни этой женщины.
Хотя ни о какой жалости и речи не шло, единственное, что его удручало на данный момент, так это то, что расследование придется начинать с самого начала. Признаться, Роджерс не знал, за что браться и откуда теперь брать материал для статьи. И вот это, черт возьми, было действительно печально: у Уильяма были такие планы на это дело! Тем более что в редакции намечалась грандиозная перестановка кадров, и если вовремя подсуетиться, то можно было бы выбить себе более уютное местечко с гораздо большим окладом.
Решив исправить довольно шаткое положение, Роджерс задал очередной вопрос, который, впрочем, уже не имел особого смысла в его глазах:
- Так Вы не замечали ничего странного в поведении своей подруги? – чтобы не казаться навязчивым, Уильям пояснил, - говорят, что некоторые люди предчувствуют свою смерть и в свои последние дни неосознанно уделяют больше времени родным и близким или, напротив, замыкаются в себе.
На секунду задумавшись о своем, Роджерс не сразу услышал вопроса, адресованного ему, а когда смысл сказанного до него все-таки дошел, то – немало удивился. Он сомневался, что у него были бы дети, даже если бы он действительно был женат: неугомонные, шумные, как же они раздражали его. Однако, та роль, которую выбрал себе журналист, требовала от него определенного набора привычек, манер и, как не прискорбно, детей.
- Да, у нас с Элис есть дочь, - не моргнув глазом соврал Роджерс, - Элизабет, такая же очаровательная, как и ее мать. Малышка чудовищно переживает эту утрату.
Опечалено вздохнув, Роджер искоса поглядел в окно, отметив украдкой, что время обеда уже перевалило и, что, возможно, скоро прибудет один из ребят Джона. Ожидание было особо томительным, все-таки этот доктор – последняя ниточка, которая может привести его к разгадке этого дела.