За время своих научных изысканий, Магнус добился много. Он сам так считал, по крайней мере. Слухи, блуждающие по городу или невообразимые истории не проходили мимо него никогда, и Хенсли старался проверять все, что слышал или читал. Многое оказывалось сущим бредом, но кое-что имело под собой почву. Например, Магнус снискал некоторую нехорошую популярность в кругу медиумов, а все потому, что с некоторых пор старался избегать с ними встречи, а от общества, которое специализировалось на проверки способностей таких, как он, и вовсе сбегал.
Но жизнь текла, Магнус жил под разными именами, носил разную одежду. Сейчас, например, уже где-то месяц играл роль священника в католической церкви. А все потому, что в кругах, интересующихся мистическими событиями, прошелся слух о странностях на местном кладбище. Казалось бы, стоило ли устраивать подобный спектакль, чтобы просто прогуляться по кладбищу? Но да, стоило. В роли священника он мог безнаказанно пребывать здесь в любое время, и все, что ему надо – сидеть, повторять заученные слова в исповедальне и произносить речи перед публикой каждое воскресенье, что для Магнуса было проще простого в связи с его хорошим образованием, начитанностью и острым умом.
Попасть приходским священником и вовсе труда не составило, ему лишь нужно было раздобыть соответствующий наряд и отыскать соответствующее имя. Но в этом ему повезло. Какой-то священник в окрестностях Лондона отдал своему Богу душу, а Хенсли, заплатив энную сумму доктору, получил его документы и уверенность в том, что о смерти оного никто не узнает. В смысле, римско-католическая церковь не узнает, чтобы тот самый священник оставался у них в записях. И вообще, католики до странности доверчивы. Стоило только показаться в рясе перед дверью церкви, его уже приняли с распростертыми объятиями и дали место, потому что его предшественник хоть и был жив, да слишком болен и выглядел, если уж честно, отвратительно.
За месяц пребывания Магнус, кажется, совсем свыкся с ролью священника, ему даже понравилось. Во-первых, он имел неограниченный допуск к вину, с которым у изобретателя всегда были очень тесные и дружеские отношения. Во-вторых, к нему относились здесь с большим уважением, хотя целование рук Магнус не переносил – брезговал. В-третьих, в его апартаменты (келью по-католически), никто заходить больше не смел, а значит, он мог там прятать все, что душе угодно. А прятал он много: всякие приспособления и небольшие изобретения, которые ему могли помочь в охоте.
А еще Хенсли переживал. Переживал за свою участь. Ему уже было 48 лет, он старел, а этого ни одному ученому не хотелось. Собственно, его приближающаяся старость и стала причиной его активных действия и пребываний у кладбища. Поговаривали, что в этой округе завелся вампир. Зная о том, что вампиры по сути существа мертвые, а значит они не стареют и, что самое главное, не гниют почему-то. Магнусу очень хотелось выделить из их крови вещество, которое способно на такие чудеса. Или хотя бы проверить, как кровь вампиров влияет на живого человека. Да и просто поймать живого вампира – уже оставит имя в истории.
И, признаться, было иногда забавно слушать о всяких грехах, ведь в церковь приходили и далеко не бедные люди. А так наслушаешься, и пригодится что-нибудь. Так что несмотря на находящую периодически скуку, Магнус сидел и вслушивался в то, что ему говорят за решетчатым оконцем.
- Давно ли ты исповедовалась последний раз? – произнес Магнус уже привычные для него слова. Он перечитал много разнообразной литературы, так что все процедуры знал наизусть.

Магнус подавил зевок. Он уже с сочувствием думал о том, что не захватил с собой небольшую флягу с вином. Все это из-за осторожности. Не хотелось бы из-за глупой оплошности лишиться насиженного места. Магнусу приходилось постоянно следить за собой и подавлять истинные желания. Он теперь никогда не говорил того, что думал, и тщательно подбирал слова для общения с прихожанами и монашками. А несколько раз его хотел видеть старый священник этой церкви Как-Там-Его. В разговоре с ним Хенсли проявил недюжую силу воли и гигантское смирение, выслушивая его наставления, как (вот уж где слава Богу!) старшего. К счастью, Хенсли еще с давних пор привык видеть мерзости всякие, так что вид старика с гниющими ногами (и это в 20 веке!) его вовсе не обескуражил. Только вот запах в комнате стоял преотвратный, но это и потерпеть можно. Хенсли только мысленно отвечал ему, а на деле просто кивал в знак понимания его слов. А что уж он там наговорил, то Магнус бы лучше забыл. Долго и упорно изобретатель слушал о повадках и делах всех здешних прихожан. Чуть со скуки не умер. 
Интересно, задумался Хенсли, на что живут священники? Ну понятно было, что они тут кормятся, и проживают, хлопот не зная. Но Магнусу никак не верилось в то, что все они такие уж безгрешные. «Знаем, плавали». За свои сорок восемь (о, ужас! 48!) лет, Хенсли видел священников, которые не гнушались и уличными девками ради удовлетворения своей похоти. Наверно, гуляют на пожертвования.
Магнус тяжело вздохнул, совсем позабыв, что его кто-то может услышать. Наверно, женщина за стенкой могла подумать, что он из-за нее так распереживался. И было от чего!
- Почему так долго? – поинтересовался он спокойным «падорским» голосом, даже удивившись того, что после семнадцати лет женщина все же решилась.
Ах, да. Это увлечение англиканством. Практично. Признаться, Магнус опасался, что католические церкви находятся в жутчайшем упадке. Но это оказалось не совсем правдой. Люди приходят, хотя и не богатые, оставляют пожертвования. В общем, все идет своим чередом.
- А муж католик?
Такое уж было правило: какую веру исповедует мужчина, такую должна исповедовать и его жена, и вся его семья.
- Ты помнишь, как исповедоваться? – снова спросил Магнус. И испугался, что ему придется выслушивать очень много грехов, накопившиеся за те семнадцать лет религиозного воздержания от этой бедной женщины.

Магнус  почти не сдержался от удивления, но вовремя остановил себя от фразочки типа «черт возьми». Не дело это, священникам такое произносить в суе, да. Но он был действительно удивлен. Грехи-то, надо сказать, были так себе. В смысле, их и грехами-то в наше время считать было невозможно. Легкое вранье – разве это грех? Вот если бы эта леди изменила мужу, тут другое дело. А тут… За семнадцать лет… Ужас, одним словом.
А ведь это все при том, что агностик Магнус не верил в безгрешность отдельно взятого (любого) человека. И это что же получается, сейчас за тонкой стенкой сидит чуть ли не ангел?
- Что же, это все грехи? – на всякий случай и даже с надеждой переспросил липовый священник.
- Раз так, прочитайте три раза на каждый грех молитву «Отче наш» и к Пресвятой Богородице, - наложил Хенсли епитимию.

Магнус вышел из кабинки даже какой-то разочарованный. Но так, по-хорошему разочарованный. Он ведь ожидал, что за семнадцать лет верующий человек, не исповедовавшийся все это время, может набрать грехов не одну корзину. Ан, нет.
Но зачем об этом думать. Может, она и соврала, с кем  не бывает. Правда, не было похоже.
Но теперь Магнусу нужно было подумать совсем о другом. Впереди было нечто пострашнее, чем исповедование кого-то. А именно, проповедь.
Именно на проповеди он мог себя раскрыть. Его ведь всегда могло занести, и Магнус мог высказать то, что думает на самом деле. А так не думает ни один священник. Пожалуются еще на него, а потом и раскроется вся его блестящая конспирация.
И если Магнус мог сымпровизировать любую лекцию и любое публичное выступление, когда знал, о чем говорит или был согласен с этим, то тут появлялась проблема. То, что хотят от него услышать, полностью разнится с его настоящими мыслями. Так что Магнусу приходилось готовиться, и готовиться тщательно, выбирать каждое слово так, чтобы не обидеть Бога и его служителей. Да и стараться делать тексты «на злобу дня», чтобы к нему обязательно подходили и выражали свою благодарность.
Вот люди! Они еще и слушают то, что так нудно вещают на проповедях!
А тема сегодняшней речи была какая-то книжонка, выпущена джентльменами явно вздорными и глупыми. Книга была о Боге и его служителях. И, с одной стороны, тематика ее позволяла создать настоящий атеистический или агностический шедевр. С другой же, и это было действительно так, эти юнцы, написавшие сей труд, испортили вконец своей глупостью шикарную тематику и только настроили общество против подобного.
Надо будет, думал Магнус, после завершения экспериментов самому взяться за письмо, получиться гениально. Правда, если тема неверующих священников будет все еще актуальна.
Но в этот раз придется говорить о полной безнравственности книжонки.