Он уже и не мог упомнить часа, в котором заснул. В последнее время Макбрайд все больше силился возвращаться домой под предлогом большого объема работы. В участке такого неблагоприятного района, как Уайчепел, конечно, меньше всего думают о бумагах и бланках в виду их практической ненадобности. Кому нужна подобная волокита, когда весь день проводишь на улицах и видишь все своими глазами?
Увы, начальнику полицейского участка уже не впору бегать по закоулкам округа в силу двух причин – возраста и собственно должности. Тревор Макбрайд в основном занимался организаторской деятельностью – расставлял караулы, следил за состоянием констеблей. В конце рабочего дня, он, за нежеланием отправляться в опустевший после смерти жены и замужества дочери дом, отправлялся в местную питейную, дабы часть недовольств ушла сама собой. Или создавал видимость большой занятости: якобы вышестоящие органы требовали отчетности по состоянию района. Покопавшись с парой-тройкой бумаг, он принимался за книги. За несколько лет этот кабинет стал ему вторым домом. С начальником сюда перекочевала часть каких-то знаковых вещей и небогатого гардероба – поговаривали, что где-то здесь до сих пор лежит его старое  ружье. Разумеется, незаряженное.
В предрассветные часы раздался стук, который мог бы и мертвеца поднять из могилы. Дрогнув, начальник участка ударился коленкой о рабочий стол, за которым его застал сон. Выругавшись себе под нос, Тревор протер глаза. Звук такого отчаянного стука мог навести на самые неприятные мысли. С неожиданной для самого себя резвостью, он вскочил с места и протрусил в закрытой двери.
- Что, там, черти возьми…- вид у Макбрайда был не самый свежий, как мог бы заметить юный Пэйн: глаза в мелких розовых прожилках, помятый вид, простоватая рубашка с недорогим, уже пожившим жилетом. Всякий человек представляет из себя не лучшее зрелище на момент пробуждения, вот и начальник участка не был исключением. При виде величайшего смятения на лице юного констебля, лицо Макбрайда в одно мгновение стало совершенно другим. Черты лица разгладились в немом вопросе, нахмуренные брови выражали заинтересованность и даже долю понимания. А плечи опустились в облегченном выдохе.
- ...Ну ты-то вряд ли стал будить меня за какой-нибудь ерундой, - он приоткрыл дверь полностью и похлопал себя по карманам, дабы достать часы, - или меня ждет разочарование в этом вопросе?
Он попытался улыбнуться по своему обыкновениию, однако, положение стрелок на часах еще больше встревожило Тревора.

Услышав, что юному Пэйну пришлось столкнуться со смертью, Тревор даже несколько разочаровался. Макбрайду в бытность констеблем  и самому приходилось работать с трупами на улице. Будь то старик, слегший после продолжительной лихорадки, или пропойцы, замучившие свой организм большим количеством выпивки – подобным вещам приходилось случаться довольно часто. Так что начальник поник вовсе не из собственной бессердечности – дело оказалось не столь критично, как он думал. Парень просто испугался.
Пэйн все пытался указать место, где, судя по всему, сейчас коченел труп, да вот потуги его оставляли желать лучшего. Макбрайду, наблюдавшему за жестикуляциями этого горе-мима, пока предоставлялась возможность накапливать раздражение.
- Небось в первый раз труп увидел, м? – с пугающим хладнокровием спросил он, когда бедный парень справился с дыханием. Причин рвать и метать не было - это полиция Уайтчепела, а не выдрессированная Королевская Гвардия. Кроме того, доводить человека до истерики и еще больше расшатывать его покалеченное спокойствие было бы недальновидно. Макбрайд пытался припомнить, кого бы он мог отправить в караул вместе с констеблем Пэйном. Он, конечно, славный парень, который принял верное решение, поступив к Тревору на службу, но даже ему нужна была опора на небезопасных улицах района. Особенно ночью.
Начальник отдалился от двери, на некоторое время оставив подчиненного наедине со своими мыслями. Через открытую дверь кабинета было видно, как Тревор накидывал на себя какую-то часть верхней одежды – в полумраке не было возможности разобрать. Движения были неспешными, как и у всякого потерявшего интерес лица. Обернувшись на Пэйна, Макбрайд еще раз спросил, не дав возможности что-либо сказать на предыдущий выпад:
- …Где хоть твой мертвец? – он пригладил рукой соломенного цвета бороду и одернул свой жилет, - и ты что, единственный, кто несет караул в эту ночь, раз решил прямиком ко мне бежать?
Предстояла привычная процедура: труп нужно было как можно скорее убрать с улиц и обратиться к могильщику. Суетиться с установлением личности долго не приходилось – в скором времени все, кто живет поблизости, заметят мертвого человека и кто-нибудь так его узнает и скажет, какое имя надписать на могильной деревяшке.  Тревор ожидал услышать, что подчиненый нашел на предполагаемых улицах какого-нибудь чахоточного красильщика или побирающегося мальчугана, чей вид не требовал бы непременного присутствия начальника участка. Будь то убийство или поножовщина, считал Макбрайд, у Пэйна хватило бы ума сказать об этом.
Своим бегством констебль усложнил грядущее мероприятие в разы – беспризорный и бездыханный человек сейчас обрастет толпой зевак, как залежалый хлеб обрастает мохнатой плесенью. Похоже, многие жители Уайтчепела сегодня опоздают на свою работу. Предстояло найти пару крепких ребят, возвращающихся с ночной смены, которые смогли бы разогнать народ и убедиться, что тело отправляется прочь лишь за тем, чтоб быть погребенным. Ну и, разумеется, отправить с ними заодно быстроногого Пэйна - Макбрайд не собирался отпускать парня лишь затем, чтоб тот проспался после пережитого.

Отредактировано Тревор Макбрайд (2013-03-22 17:12:12)

Начальник участка усмехнулся, когда Пэйн заговорил о том, где, как предполагалось, лежит тело, будто предлагая Макбрайду пройти вместе с ним. Посторожить, так сказать. Он создавал на рабочем столе какое-то подобие порядка, пока констебль оправдывал себя – в данный момент закрывал раскрытые книги, чьи строчки могли бы быть прочитаны в эту ночь. Тревор изучал печатные иллюстрации одной из них, когда юный Пэйн упомянул одежду покойного. Нахмурившись, Макбрайд уставился на подчиненного, пока тот договаривал – то и дело набирая в грудь воздуха, чтоб прервать словесный поток. Когда Макбрайд почувствовал, что констебль высказался, он наконец произнес:
- Так что же, к нам пожаловал умирать знатный господин? – захлопнув книгу, он приблизился,  - не лучшее же место он выбрал, Пэйн.
Пэйн ясно выразился, что у  покойного господина было что красть. Следовательно, он мог быть членом хорошей лондонской семьи, а может и вовсе иностранцем, раз не знает, что свой любопытный нос в Уайчепел лучше не совать. Что и говорить о том, что столь «дорогой» мертвец обойдется начальнику участка в некое количество нервов и переживаний. Подобные дела просто так не просачиваются сквозь криминальную хронику Лондона, они застревают в нем прочно и надолго.
Ах точно, обстоятельства, он не спросил про обстоятельства.
- А в каком виде ты его нашел? – Макбрайд двинулся к двери несколько решительно и резко, - в луже крови, в синяках, от которых становится дурно?...Так или иначе, нам не стоит задерживаться, ты сам не раз напоминал, что в скором времени из этих серых домишек повалит народ. А что может быть приятней глазу наших честных граждан с утра, как не беспризорный труп, на котором добротные вещи кра-айне плохо лежат?
Кажется, Макбрайд был единственный человек во всем Уайтчепеле, который мог улыбнуться в подобной ситуации.
- Не знаешь, кто-нибудь должен возвращаться со смены? Мои часы говорят что да, однако они не могут смотреть дальше моего кармана.
Для подобного дела люди никогда не будут лишними, думал Тревор.

Удивительно чистый труп предстояло лицезреть – ни крови, ни следов побоев, если верить констеблю. Быть может, он все-таки живой, просто без сознания? Редкий скандал будет, если знатного лондонского кутилу всего истыкают палками мальчишки перед отправкой родственникам.
Если не нож, пуля или чья-то сильная рука, то что же тогда? У человека было странное лицо, как говорил Пэйн, однако, что можно считать странным в данном случае? В принципе, человеку, который первый раз увидел смерть, странным могли показаться ввалившиеся глаза, их стеклянный блеск, если те были открыты, потемневший язык…А что и говорить об окоченении, порой выставлявшеv тела в не самом лучшем свете. Ох черт, сколько же трупов «прошло» через начальника участка, сколько чудесных воспоминаний.
- Ну зачем же бежать, - пробурчал Тревор, будто бы обиженный репликой констебля, - бежать вовсе не обязательно, если ты, конечено, не хочешь, чтоб я навернулся где-нибудь. Хотя поторопиться, безусловно, надо...Покажешь мне своего окоченелого друга, посмотрим, что за странности ты обнаружил…
Макбрайд поискал в карманах пальто и нашел перчатки, которые тут же с видом неспешной, но все же боевой готовности натянул на свои  жилистые руки. Не то чтобы начальник участка был заядлым мерзляком, просто вполне допускал возможность того, что с мертвецом придется контактировать. Где-то позади должен был находится приземистый котелок, чуть поблекший от времени. За тот срок ношения он мог бы выглядеть и хуже, если бы Макбрайд за ним тщательно не следил и не чистил.
- Тем более, что рано или поздно я все равно с ним увижусь…Если по пути кого заметишь, присвистни, пусть позабудут о том, как мечтали сладко проспаться после дежурства, - начальник участка пригладил волосы и надел шляпу, еще раз легонько тряхнув на себе пальто за ворот, - Ведите же, дорогой констебль Пэйн.

Отредактировано Тревор Макбрайд (2013-03-26 21:19:28)

В скором времени Тревор уже бодро шагал за молодым констеблем, наблюдая, как первые слабенькие солнечные лучи падают на прежде покрытые мраком закоулки, как взгляд распутника гуляет по телу симпатичной девушки. Увы и ах, Уайтчепел и  близко не стоял в ассоциациях с прекрасными женщинами - он, по мнению Макбрайда, более походил на измученную чахоткой даму в теле.
Пэйн петлял по улицам, а Макбрайд, что внимательно следил за подчиненным, привлекал внимание пока что немногочисленных прохожих. Им, должно быть, странно видеть начальника участка, деловито шагающим за констеблем, который своими быстрыми движениями больше напоминал ищейку, что идет по следу.
Когда к ним присоединились еще двое полицейских, Тревор, будучи весь на иголках от рассказа Пэйна, даже не справился о состоянии района по своему обыкновению. Его мучил только один вопрос – каким образом на его улицах оказался чистый, а главное, «дорогой» труп?
Наконец-таки ищейка по имени Джон Пэйн, которому Макбрайд чуть не брякнул «хороший мальчик», остановился. След привел четверых мужчин к человеку, которого уже изрядно помяла своими когтистыми пальчиками сама смерть. Тревор, так и не вышедший из состояния молчаливой задумчивости, чем наверняка немного смущал подчиненных, молча направился к телу, дабы собственными глазами убедиться в словах Пэйна. Лицо странное, так он говорил? Взгляд Макбрайда плавно скользил по выбритому лику человека, и его, без сомнения, дорогой одежде, которая, кстати, еще не привлекла внимание воришек. Какой же он молодой, думал начальник участка, прохаживаясь вокруг тела. Наконец, описав полный круг и стоя к констеблям спиной, он вдруг крутанулся на каблуках и произнес:
- Господа, вы Диккенса читали?
Не дождавшись ответа на вопрос, он засунул руки в карманы.
- Помните, как у него было: «Все началось с того, что Марли был мертв». – обернувшись на мертвеца, Макбрайд слабо улыбнулся, - «сомневаться в этом не приходилось»…
Тревор еще раз обошел труп, будто бы и не нуждаясь в ответных репликах подчиненных. Его эксцентричность уже стала притчей во языцех. Мужчина то наклонялся в к телу, то наоборот отдалялся, будто рассматривал картину в галерее, а не умершего мужчину. Настолько непривычно было видеть столь приличный костюм в декорациях Уайтчепела – Макбрайд не мог насмотреться. Он заметил так же, что у человека отсутствовал головной убор и невольно прикоснулся к своему котелку. Наконец он снова поднял взгляд на констеблей, уже нахмурившийся.
- Итак, поднимите свою мощную руку те, кто считает, что этого бедолагу нам просто подбросили. Потому наш замечательный округ – это последнее место, где можно отлично погулять таким, как он. Да и на наших потаскух он бы вряд ли польстился.
Макбрайд снова обернулся к мертвецу, будто собираясь произнести: "правда, дружище?", однако более ничего не произнес.
О причинах смерти Макбрайд не стал даже думать – он не был силен в медицине, а уж тем более судебной. Он знал лишь, что нужно выяснить личность покойного для каких-либо дальнейших операций с ним.

Отредактировано Тревор Макбрайд (2013-03-31 21:55:22)

Констебли хранили молчание, предоставляя Макбрайду развивать свою мысль дальше. Версия по поводу того, что ныне мертвый человек не своим ходом  дошел до Уайтчепела, более менее устраивала его.  Почему бы и нет, думал Тревор, приметив выходящего из дому человека. А хотя бы потому, что под мертвецом не было лужи крови или нелицеприятного обода багрянца на верней одежде – следа от пули, то есть.
Когда Пэйн подал голос, Макбрайд  резко оглянулся, прищурившись.
- И то верно, - выдохнул он, заприметив еще людей, - а то если мы так и  будем кружить над беднягой, народ нас неправильно поймет.
Он отошел наконец от тела подальше и глянул на часы – что и говорить, стрелки немым укором напоминали о начале рабочей смены у большинства жителей района. Не факт, конечно, что и врач уже на ногах, но если юный констебль смог разбудить Тревора – подымет и доктора.
- Господа, - обратился он к констеблям, - по возможности не давайте широкой публике близко подходить к нашему богачу, хорошо? Думаю, фраза «нечего тут смотреть» не поможет… Смотреть можно, а вот трогать никоим образом.
Макбрайд потер переносицу, прогоняя последние остатки сна.
- Ну а ты, Джон, ступай за врачом, - он небрежно махнул рукой, - чувствуется, сегодня много миль пробежишь…Давай шуруй, укрепляй ноги и дыхалку, в работе поможет.
Внезапно начальник участка поймал себя на мысли, что даже и не помнит лица местного врача.  Не то чтобы подступал старческий склероз, просто пациентом местной больницы он был очень давно, когда слег с пищевым отравлением, еще до смерти жены. Да и то долго там не продержался – выбежал сразу же, как только почувствовал, что может стоять на ногах. К врачам, конечно, Макбрайд относился с глубоким уважением, просто не терпел их около себя, как, впрочем, и сами болезни.

Всю ночь Рису плохо спалось. Из его головы не выходили события прошедшего дня, как бы он не старался их от себя отогнать. Под утро ему все же удалось уснуть и, скорее всего, Ллевеллин проспал бы начало своей смены, но его разбудил стук в дверь. Что ж, еще одно убийство в Уайтчепеле, только вот на этот раз полиции было до него дело. Однако спросить констебля почему так и не получилось. Тот изрядно торопился, поглядывая на часы и подгоняя доктора, хотя они и так шли достаточно быстро. Видать, молодой констебль хотел выслужиться перед начальством.
Не смотря на то, что еще было довольно раннее утро, народ уже начал собираться возле места преступления, хотя многим, наверняка, надо было спешить на работу. Удивительно, как быстро людей притягивают такие события. На этот раз пробираться сквозь толпу было легче. Следуя за констеблем, он быстро оказался в центре событий. Теперь стало понятно, почему полиция заинтересовалось этим делом. Убитый был явно не беден, о чем свидетельствовала его одежда. Если бы Рис увидел этого человека живым и ходящим по Уайтчепелу, то подумал бы, что он заблудился. Хотя если он решил пройтись по Ист-Энду ночью и по таким переулкам, то вполне возможно, что кто-то из бедняков убил его ради кошелька. Рис подошел к трупу, чтобы осмотреть его. Внезапно доктору вспомнился умерший вчера музыкант – Томас. Ллевеллин постарался отогнать от себя эту мысль, в конце концов, ведь наверняка это были два разных случая. Но все равно подсознательно он проводил параллель между двумя этими событиями. Труп мужчины пролежал гораздо дольше, чем труп музыканта, это можно сказать было точно. Рис огляделся в поисках главного, решив не преступать к более тщательному осмотру, пока не переговорит с ним.

Отредактировано Рис Ллевеллин (2013-04-10 20:53:50)

Рис услышал свою фамилию и оглянулся в сторону, где должен был стоять говоривший. Найти его взглядом не составило труда. Начальника полиции Уайтчепела и окрестностей с его характером трудно было забыть. Однако если внешность его Рису запомнилась довольно хорошо, то для того, чтобы вспомнить имя и фамилию пришлось поднапрячь мозги. В итоге Ллевеллин сумел вспомнить только фамилию.
Доктор легко пробрался сквозь толпу и, подойдя к Макбрайду, пожал ему руку.
-Приветствую. Приятно, что Вы меня запомнили.
В голове Риса стали возникать отрывки воспоминаний, связанных с начальником полиции. Он вспомнил и его жену, лежавшую в больнице с коликами. Правда, её имя вспомнить не смог. Но не успел поинтересоваться о здоровье супруги у Макбрайда, как тот тут же поспешил его «обрадовать» новостями о своей жене.
-Мои соболезнования, хорошая женщина была. Насчет дороги не беспокойтесь, я уже привык к подобным вызовам.
Ллевеллин проследовал за Макбрайдом к трупу, попутно воспринимая информацию, которую ему говорили. «Так, тело не трогали, это хорошо. Будем надеться, что и убийца не особо постарался скрыть улики, свидетельствующие о причине смерти».
Рис, коротко кивнув, давая понять, что все понял, наклонился к трупу и начал осмотр. Что ж, он пролежал здесь дольше, чем музыкант. По внешним признакам можно было сказать, что он умер от удушья. Блеск на запястье привлек внимание доктора. Он приподнял рукав и его взгляду предстал золотой браслет. «Значит не ограбление». Еще немного провозившись с трупом, проводя поверхностный осмотр, Рис не смог найти ничего нового и, поднявшись во весь рост, огласил свое заключение Макбрайду:
-По всей видимости, он пролежал тут долго, возможно, что всю ночь. Смерть наступила от удушья. Пока это все, что я могу сказать. Более подробно узнать что-либо можно только с помощью более тщательного осмотра в морге или, что еще лучше, вскрытия.

Отредактировано Рис Ллевеллин (2013-04-29 19:45:43)

Когда труп унесли, Макбрайд отпустил оставшихся констеблей. Кому-то пришлось продолжить патрулировать улицы, а кому-то повезло отправиться домой и упасть на мягкие, нестираные простыни.
Тревор молча провожал взглядом санитаров и старался не отставать от доктора. Предстоит довольно интересное зрелище, думал он, завидев очертания знакомой больницы Уайтчепела. Про ее жалкое состояние Макбрайд даже думать не стал: зрелище довольно-таки привычное. Не так, конечно, часто начальник участка посещал это место, однако надежды на внезапный ремонт тоже не питал.
Резкий запах мертвечины, который, похоже, успел пропитать эти стены - а так же оттенки нагноения, рвоты, сырости и затхлости, которые для Макбрайда смешались в единое зловоние, дали ему понять, что лучше пока подышать ртом.
В морге дух немного "отфильтровался" - остались только мертвечина вместе с сыростью и затхлостью. Что же, будет проще привыкать. Тревор немного завидовал врачу - тот уже просто не воспринимал это зловоние в силу своей деятельности. Пока начальник участка считал трещины на стенах помещения, доктор уже давно "принялся" за своего мертвого клиента. Тщательный осмотр подразумевал собой достаточное количество времени, хотя Макбрайд и надеялся на хоть какие-то реплики со стороны Ллевеллина.
- Не чувствую чего? - для полноты картины бедный Макбрайд должен был стоять с зажатым носом, томимый зловонием больницы.
"Алкоголем не пахнет" - заявил доктор. Тревор на секунду втянул носом воздух и понял, что чует только спирт среди сонма других "ароматов". Не пахнет так не пахнет, думал он, увидев из-за плеча доктора, как тот вспарывает мертвецу желудок. "Бедный Марли" - мелькнуло в голове у Макбрайда.
- То есть, версию о богатеньком пропойце отметаем? - переспросил он, когда услышал вердикт о содержимом желудка. И тут же осекся - врач здесь выполняет функцию сведущего независимого специалиста, к чему посвящать его в изыски расследования? Впрочем, пусть так, хотя бы Макбрайд сможет занять себя болтовней.
Далее Ллевеллин обмолвился о проколах, о препарате...Макбрайд подошел, будучи нахмуренным. Он оглядел прокол, дыхательные пути, которые так любезно приоткрыл доктор...
- Вопросы?...- он замялся на секунду, дабы обдумать заключение эксперта, - ...что же, хотелось бы поподробнее касательно препарата. Буквально пару слов о стихнине и о том, где он используется...А стоп, нет!
Он тряхнул головой и потер переносицу. Все так же, не открывая глаз, он шевельнул рукой.
- Вы сказали, что препарат был введен шприцем, верно? И что человек, выходит, умер от мышечного спазма, вызванного этим...стри...стихнином - в первый раз лучше получилось - и что же? Какой человек в здравом уме разрешит колоть себе шею?...

Отредактировано Тревор Макбрайд (2013-05-08 23:05:58)

Начальник участка слушал внимательно: с каждым словом возрастал его интерес, а так же чувство, что он здесь совершенно лишний. Мужчина не раз задумывался, что отвык от подобный загадок, вроде смерти этого молодого человека. Его так и подмывало вызвать инспектора, дабы без шума и пыли переложить расследование на него.
- Тогда я вас еще немного помучаю, - в задумчивости произнес Тревор, приблизившись к трупу, - как, а главное, где можно достать данный препарат...даже не так, насколько это легко сделать. Скажем, может ли такой добротный человек, вроде меня, достать флакон?...или даже несколько? Ну так, в профилактических целях?
Макбрайд наконец-таки поднял взгляд, дабы доктор убедился, что вопрос направлен к нему, а не к кому-либо еще. В глазах тепло и живость сменились отталкивающим холодом и непониманием. Он задержался на фигуре доктора не надолго: в следующий же миг он обратился к полосе на шее. Цвет смачного синяка, свинцовой тучи навевал на крайне парадоксальные мысли.
- И как же следы...вот эти вот, - он опомнился за секунду до того, как прикоснуться к мертвой остывшей коже, - кто-то облегчил мучения бедняги?...в Уайтчепеле вряд ли бы завелся такой мягкосердечный добряк, особенно без моего ведома.
Он одернул жилет и даже не взглянул на часы - Макбрайд был увлечен этим странным монологом и собственными рассуждениями.
- Что же это, молодой человек получает смертельную дозу укрепляющего препарата - скорее всего, жертва мошенников, может такое быть? - а затем решает, что лучшим местом упокоения, скорее всего, будет мой округ. Или же, он так решает только в часы особой нужды в воздухе внутри глотки...Однако, имеет место быть след на шее. Его появления для меня загадка, буду честен с вами. Неужели вас самого не удручает такое странное, невероятное положение вещей?

Тревор отошел от стола с мертвым телом - внезапно Марли, как прозвал его Макбрайд, стал последнему совершенно не интересен как субъект. Казалось, что это негласное расследование дошло до следующей точки, до того места, с которого начинается построение догадок. Но начальник участка никогда не сотрудничал с опытными властными структурами, поэтому не разделял расследования на какие-то этапы: что и говорить, он вообще это и расследованием и не считал.
- Недоброжелатели...- пробубнил он, собираясь с мыслями, - далековато они что-то живут, эти недоброжелатели. Так или иначе, случай очень, ну о-о-очень странный.
Тревор пальцем поправил воротник: мужчина вышел из своего задумчивого коматоза и вернулся в реальный мир. В эту реальную вонь и духоту, вновь отяготившую его.
- ...я не знаю практически в моем районе ни одного человека, который располагал укрепляющими средствами. - хриплым голосом произнес он, - Все деньги здесь пропиваются и проедаются со скоростью большой, чем та, с которой вы, достопочтеннейший, надрезы зашиваете.
Он оглянул помещение, словно не узнавая его.
- Если вы не возражаете, то я хотел бы выйти на свежий воздух. А то здесь немного, э-э-э, душновато.
Ох если бы духота его смущала, не прожил бы он в Индии и трех дней. Там, особенно когда сезон, парит как в аду, вспоминал Тревор.
Макбрайд сделал приглашающий жест:
- Если вы закончили, то прошу, пойдемте со мной. У меня есть еще пара вопросов.

Тревор торопливо засеменил на выход. Прочь из больницы, прочь. Гной, трупы, много трупов, раны, испражнения - подобная концентрация попросту не для Макбрайда.
Вдохнув чуть крепковатый от смога и духоты воздух, мужчина облегченно вздохнул. Нужно будет вечером нагрянуть в питейную, чтобы дурные мысли не беспокоили, украдкой отметил он про себя. Только алкоголь мог хоть немного сгладить столько острых углов: мертвец, стрихнин, брусчатка, на которой он лежал, встревоженный Пэйн, эта тыква его светловолосая...Платком Макбрайд промокнул свою - на лбу проступила небольшая испарина.
Он убедился, что врач следует за ним - вот уже доктор прикрывал за собой двери. Он рассуждал о сложности случая, благо, сказал он не очень много - Тревор все равно пропустил бы половину. Чуть погодя он упомянул про какого-то музыканта, недавно почившего. Макбрайд вроде бы ясно смотрел на врача, но в то же время ничего толком не понял. Обрывки фраз долетели до него: мертвый музыкант, скорее всего, уж захоронен. Случай? ...он что, находит в них какое-то сходство?
- Ну что же, тогда нам понадобится лопата и пара крепких людей. - на полном серьезе произнес он, как-то грустно выдохнув.  Разумеется, тревожить тело Макбрайд не собирался, просто ему было нечего совершенно ответить. Разве что расспросить о наличии тех же нелицеприятных следов и состоянии трупа на момент обнаружения.
- Увы, все мои крепкие мужи сейчас спят снов праведников, а ваши пациенты и таз поднять не смогут, - усмехнулся он, - так что давайте представим, что этот бедняга...он скрипач был? (здесь чаще именно на расстроенных скрипочках играют), или кто вообще? Сколько лет?
Он взглянул на врача, убедившись, что фразочки про раскопки не выбили Ллевеллина из колеи.
- Есть ли следы, как и у нашего богача? Где нашли?
Вообще, удивительно, что Тревору не сообщили о найденном теле, могли хотя бы громко сплетничать в коридорах участка - подслушать Тревору было не в тягость.

- Томас? - Макбрайд сперва подумал, что это имя ровным счетом ничего не говорит.  Он знал Томаса-красильщика, Томми-беспредельщика, что лапал чужих жен и в пьяном угаре нападал на полицейских, Тома-попрошайку, которй был от природы худ, и всегда просил у Макбрайда лишнюю краюху хлеба. Хотя мать уверяла,что кормит сына вполне сытно. Для Уайтчепела, разумеется. Но потом вспомнился и Томас-музыкант.
- Ах этот Томас...- Тревор потер заросший подбородок, - бедняга, какая участь его постигла...
Он вздохнул: этот пожилой мужчина частенько встречался Макбрайду по пути в участок. Чем был ценен этот музыкант, так это тем, что умел играть. Некоторые просто скрипели назло всей улице на расстроенных инструментах, так, что у многих жителей района, не знакомых с музыкальными изысками, складывалось впечатление, что инструмент не может звучать как-то по-иному. Однако смычок в руках Томаса позволял музыке стать чем-то осмысленным. Скрипка в его руках не напоминала по звучанию измученную родовыми муками кошку. Наверное, поэтому Тревор так хорошо его помнил - для Томаса он никогда не жалел монеты.
- Ужасно слышать это сейчас, когда мысли спутаны этим странным делом, - он наконец перевел взгляд на врача, - доктор Ллевеллин, вы продолжайте, не упускайте деталей и мелких подробностей.
Верно, врача ожидал долгий допрос: начальник участка никогда не относился к показаниям поверхностно, так как считал, что если человеку нечего скрывать, то он сможет выдержать этот эмоциональный напор и дотошность.
- Ну а потом порассуждаем - если ваши опасения подтвердятся - почему же душегуб решил разнообразить свое меню бедным музыкантом.