Огастес уже несколько лет работал на мистера Мейсона. Его способности помогали легко справляться с работой, Гасси был аккуратен, что не раз замечал его работодатель, заглядывая в расчетные книги, которые вел Уиллис.
Пусть он и не был благородного происхождения, и его никто никогда не называл «мистером», а лишь только по фамилии, но Огастес казался скромным и был очень молчалив на работе, а все свое время отдавал труду, не ленился. Так что Уиллис быстро стал вхож в дом мистера Мейсона и тот представлял его своим знакомым как очень ответственного и незаменимого юношу.
Гасси поступил на работу, когда пошел учиться в колледж. Тогда он появлялся в конторе делопроизводителя всего на несколько часов, просто подрабатывая. Теперь же, спустя почти пять лет, Гасси стал его помощником и вел очень многие дела своего начальника. И, казалось бы, это все, на что мог рассчитывать молодой человек при том положении, что имел он сейчас. После долгих размышлений, Огастес пришел к выводу, что ему необходимо жениться.
Будучи вхож в дом мистера Мейсона, Гасси не мог быть незнаком с его дочерью. Уиллис часто видел молодую леди, но общался с ней не близко. Анна-Мария имела довольно экзотическую внешность, из-за которой, по мнению Огастеса, и была до сих пор не замужем. Ведь мисс Мейсон уже исполнился 21 год, а она до сих пор не была даже помолвлена.
Но Огастес не придавал внешности особого значения, хотя не мог не отметить, что Анна-Мария была девушкой симпатичной и утонченной, а последнее качество так ценилось в современном обществе.
Гасси был довольно умен, чтобы не лезть на рожон. Он плохо знал, какие были отношения дочери и отца и не мог представить их семейные отношения, ведь при гостях, казалось, все было так, как и должно быть «на людях». А потому он начал подходить к этому вопросу издалека: как-то раз, когда в конторе выдалось свободное время в конце рабочего дня, Гасси заговорил со своим начальником и как бы невзначай затронул в разговоре молодое поколение. Мистер Мейсон не мог не обмолвиться о своей дочери, и Гасси признался, что видит Анну-Марию необычайной.
Так, начав с этого невинного замечания, Огастес постепенно продвигался дальше. Заметив, что мистер Мейсон не бежит от разговора о женитьбе своей дочери, Огастес заметил, что в ее возрасте уже пора думать о браке. Так все и началось. Снискав расположение отца (хотя он еще и сомневался, не оставив кандидатуру Уиллиса как единственно возможную), Гасси решил, что пора переходить к дочери.
Этим вечером Огастес был единственный приглашенный в доме Мейсона. В последний месяц он часто вот так, в одиночку, посещал этот дом и был желанным гостем, по крайней мере, для хозяина дома.
Неторопливо взойдя по ступенькам дома (Огастес пытался вести себя как джентльмен), он передал цилиндр дворецкому и дождался, пока тот объявит о его приходе, чтобы войти в гостиную, библиотеку или музыкальную комнату, где его обычно и принимали.

Огастеса провели в гостиную, и он учтиво поклонился, когда перед ним открыли дверь. Гасси был знаком с правилами приличия, принятыми в благородном обществе, ему ведь часто приходилось находиться в компании боле высокопоставленных мужчин, чем он сам. Пусть в школе его окружали такие же простые мальчики, как он сам, но вот колледж подарил молодому человеку более полезные знакомства для того, кто желал подняться выше по социальной лестнице.
Уиллис, как и полагается, поприветствовал сначала старших членов семьи, а потом уже в их компании подошел и к Анне-Марии.
- Рад видеть вас, мисс Мейсон, - Гасси чуть склонил голову и протянул руку, чтобы, как и полагается, поцеловать ручку девушки, - Прекрасно выглядите, впрочем, как и всегда.
Вообще-то, Уиллис никогда не был мастером комплиментов, и с девушками общаться не привык. Слишком мало было в его жизни девушек и женщин. Пожалуй, только с матерью и сестрой Огастес общался свободно. Была еще прислуга в школе, которая, впрочем, обращалась с мальчиками как угодно. Иногда эти пожилые женщины, которые работали в его школе-пансионе, часто сами применяли телесные наказания, не спрашивая на то позволения учителей. Больше женское общество Огастесу нигде не встречалось, так что молодому человеку понадобилось чрезвычайно много времени на то, чтобы не краснеть при общении с женским полом. Но сердце Уиллиса по-прежнему учащенно билось.
А вот для общения с мужчинами Огастес разработал уже свою собственную тактику. С низшими и равными по положению Гасси обращался высокомерно и повелительно. С теми же, кто стоял выше его, Уиллис пытался быть скромным и обходительным. Правда, не всегда у него выходило так, как хотелось бы: со стороны его поведение выглядело льстивым и никакую симпатию не вызывало. Пожалуй, Огастесу повезло с тем, что мистер Мейсон знал его давно и хорошо представлял, каким Гасси являлся на самом деле (по крайней мере, когда-то), ведь он финансировал ту самую школу, в которой и учился этот мальчик. Да и Уиллис привык к своему начальнику, начав работать у него с восемнадцати лет. Тогда Гасси еще был как будто совсем другим человеком, и только в последние годы его характер претерпел сильные изменения.